Бессмертие любви и памяти обеспечено Федору Ивановичу Тютчеву…

---

Когда открывают мой томик На столике в тишине, Я душу кладу на ладони Пришедшему в гости ко мне… Замечательные слова советского поэта Степана Щипачева, посвященные Федору Ивановичу Тютчеву. В зимний декабрьский вечер я в гостях у любимого ...

Когда открывают мой томик На столике в тишине, Я душу кладу на ладони Пришедшему в гости ко мне… Замечательные слова советского поэта Степана Щипачева, посвященные Федору Ивановичу Тютчеву.

В зимний декабрьский вечер я в гостях у любимого русского поэта. Конечно, нас разделяет огромное временное пространство. А вот стихи и вложенные в них мысли Федора Ивановича не стареют, не теряют своей актуальности и в ХХI веке. Они вечны:
Чародейкою зимою
Околдован, лес стоит –
И под снежной бахромою,
Неподвижною, немою,
Чудной жизнью он блестит.
Чародейка зима не забыла и наш поселок Комаричи. Она застелила землю прекрасным белым покрывалом. Деревья, кустарники укрыла большими снежными заносами, чтобы они не замерзли. Нам, людям, подарила хорошее настроение.
Природа – вечная и прекрасная тема мирового искусства. Композиторы, художники, поэты очень тонко чувствуют ее гармонию и находят в ней неиссякаемый источник для своего творчества.
Осень для нас очередное время года. Мы видим ее красоту. А вот Федор Иванович Тютчев много-много лет радует уже не одно поколение любителей поэзии своим восприятием осени:
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора –
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…
***
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь,
И льется чистая и теплая лазурь
Н отдыхающее поле.
Весна – утро года. В России долгая зима. Поэтому весну люди ждут с большим нетерпением. Трудно представить весну без тютчевской грозы:
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый гром
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Поэзия любимого поэта дает возможность дышать чистым, прозрачным воздухом и наслаждаться красотой русского языка. Любители его поэзии отдают большое предпочтение этим строкам, ставшими хрестоматийными:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить,
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить.
Талантливый поэт Тютчев и русский историк Н.М. Карамзин очень верили в Россию. Эта строфа была написана поэтом в 1866 году, когда в Петербурге готовились широко отметить столетний юбилей со дня рождения Н.М. Карамзина.
В стране поэтов Ф.И. Тютчева я вижу как мудрейшего жреца. Его любовная лирика оригинальна и уникальна. Она поражает читателей чистотой, уважением, преклонением, высоким чувством любви к женщине. Автор старается скрыть своего адресата, но знатоки его творчества все-таки догадываются к кому оно может относиться. Германия. Мюнхен. Юный дипломат Ф. Тютчев знакомится с графиней Амалией Лерхенфельд. Золотоволосая красавица берет под свое покровительство прекрасно воспитанного, чуть застенчивого русского дипломата. Такими прекрасными строками вспоминает русский атташе и поэт то время:
Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.
И на холму, там, где белея,
Руина замка вдаль глядит,
Стояла ты, младая фея,
На мшистый опершись гранит.
***
Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.
С прекрасной юности и до старости эти два человека сумели пронести в своих сердцах чистые чувства. И все-таки судьба подарила им дважды дружеские свидания. Встреча с пожилой, но все еще сохранившей привлекательность графиней вдохновила поэта на это стихотворение:
Я встретил вас – и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое –
И сердцу стало так тепло…
***
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, –
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!
Последняя их встреча произошла 31 марта 1873 года, когда у своей постели больной поэт вдруг увидел Амалию Максимовну. Лицо его сразу посветлело, в глазах появились слезы. На следующий день дочери Дарье написал: «Вчера я испытал минуту жгучего волненья вследствие моего свидания с графиней Адлерберг, моей доброй Амалией Крюденер, которая пожелала в последний раз повидать меня на этом свете и приезжала проститься со мной. В ее лице прошлое лучших моих лет явилось дать мне прощальный поцелуй». Амалия Крюденер пережила Тютчева на 15 лет.
Его знаменитый денисьевский цикл стихотворений – шедевр русской любовной лирики:
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей…!
Очень интересные воспоминания оставил Федор Федорович Тютчев (1860-1916 гг), сын Тютчева и Е.А. Денисьевой. Он чрезвычайно гордился отцом и всю жизнь хранил самые нежные чувства к рано умершей матери. Вот что он писал об отце: «… Ему было уже под пятьдесят лет, но, тем не менее, он сохранил еще такую свежесть сердца и цельность чувств, такую способность к безрассудной, не помнящей себя и слепой ко всему окружающему любви…». Подтверждение служат такие строки:
О как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней…
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!
***
Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.
Удивительно: жизненные ситуации поэта и его близких можно проследить в стихотворениях. С большим трепетом я перечитываю воспоминания, стихи, посвященные его второй жене Эрнестине Федоровне. Она стала настоящей матерью для осиротевших дочерей Федора Ивановича от первого брака Анны, Дарьи, Екатерины. Их групповой детский портрет в овальной ореховой рамке Эрнестина Федоровна всю жизнь возила с собой. И она никогда не отличала девочек от родившихся потом у нее собственных детей. Эта прекрасная женщина всегда была душой семьи и родного дома. Для мужа она была любящей и верной женой. Во время трудных испытаний она всегда была для него самым надежным другом. Тютчев серьезно болен. Эти строки посвящает Эрнестине Федоровне, которая не отходит от его постели:
Все отнял у меня казнящий бог:
Здоровье, силу воли, воздух, сон,
Одну тебя при мне оставил он,
Чтоб я ему еще молиться мог.
Мужа она называла лаского, легкомысленно «Любимчиком». Видимо, это ироничное прозвище она дала ему за его популярность в столичных салонах, когда дамы, едва заметив его сутулую фигуру с шаркающей походкой где-нибудь в глубине гостиной, моментально теряли интерес к красавцам-кавалергардам, спешили туда, чтобы не пропустить очередной каламбур Тютчева, его мнение на тот или иной вопрос петербургской или московский жизни. Ревновала она его? Да, пожалуй, нет!
В руках пожилой одинокой женщины листок, на нем милые сердцу строки, последние строки ее «Любимчика»:
Не знаю я, коснется ль благодать
Моей души болезненно-греховной,
Удастся ль ей воскрикнуть и восстать,
Пройдет ли обморок духовный?
Но если бы душа могла
Здесь, на земле, найти успокоенье,
Мне благодатью ты б была –
Ты, ты мое земное провиденье!..
Это любовное признание Эрнестина Федоровна нашла через два года после смерти поэта. Двадцать пять лет оно пролежало в ее альбоме-гербарии. Это он, любимый человек, однажды незаметно вложил его в альбом. Пока жива, она будет работать над изданием стихов великого русского классика. Сама она проживет на свете еще восемь лет…
Сто пятьдесят лет назад в Новодевичьем монастыре провожали Ф.И. Тютчева в последний путь. Погребальная церемония состоялась в девять часов утра в присутствии семьи и друзей покойного. Не было пышных церемоний, и только глубокая, сдержанная боль и всеобщая скорбь отмечали память этого великодушного человека.
Старший советник Министерства иностранных дел А.Г. Жомини в некрологе о Ф.И. Тютчева писал: «Бессмертие любви и памяти обеспечено Федору Ивановичу Тютчеву…»
Чтобы глубже узнать жизнь и творчество великого поэта, надо побывать в Овстуге. Мне посчастливилось там быть три раза. Экскурсоводы проводят очень интересные экскурсии.
17 августа 1871 года Федор Иванович был в своем имении. Это было его последнее посещение. В его душе родились тогда такие строки:
От жизни той, что бушевала здесь,
От крови той, что здесь рекой лилась,
Что уцелело, что дошло до нас?..

Людмила Гусева